— Мерет Святая! — прошептал он в ужасе. — Кто ты такая?

— Как твое имя? — требовательно произнес второй жрец, едва сдерживая дрожь в голосе.

«Неужто он и впрямь думает, что я такая идиотка, что назову собственное имя? — удивилась Харамис, и ей стало даже смешно. — Не зная моего имени, они не смогут найти никакого выхода из положения — неужели он считает, что я этого не понимаю?»

— Ваша богиня ложная, — спокойным, уверенным голосом произнесла она, собирая силы, чтобы не потерять сознание в течение еще нескольких секунд. — Я — сама земля. И я никогда не умираю.

Харамис сосредоточилась и мысленно потянулась к трещине в горе, которую заметила раньше. Она успела ясно почувствовать, как скала подалась, и тут поняла, что миссия ее успешно завершилась.

Затем она легко выскользнула из собственного тела и, воспарив где-то над ним, наблюдала, как ее сердце в руках объятого ужасом жреца обратилось в пыль. Точно так же обратилось в прах и само тело Харамис, а затем возвышавшаяся над алтарем статуя Богини тоже начала рушиться и развеиваться по ветру. Где-то высоко над головой она увидела яркий свет и устремилась к нему сквозь каменный потолок — легко, как будто его там не было. Она летела вверх по ярко-синему небу в направлении слепящего света, и сами Владыки Воздуха в образе громадных ламмергейеров сопровождали ее. Земная жизнь Харамис окончилась, и работа, что была ей когда-то поручена, завершилась.

Глава 29

Майкайла начала приходить в себя почти сразу же, как только ее вытащили из спального мешка на балконе башни. Красный Глаз посмотрел вниз — сперва на девушку, а затем на Файолона.

— Я, пожалуй, предоставлю тебе объяснять, что произошло, — проговорил он и поторопился взлететь.

— Ах ты, трус, — добродушно усмехнулся Файолон. — Что ж, у тебя было немало шансов познакомиться с характером Майкайлы.

Он наклонился, поднял все еще безвольное тело девушки и перенес ее в кабинет, где уложил на диван возле камина.

— Ну, как она? — взволнованно спросил Узун. — Все в порядке?

— За нее можно не беспокоиться. Через несколько минут она окончательно придет в себя и примется на нас орать.

— А что с госпожой?

— Когда я улетал, все было в порядке.

Узун безмолвно склонил голову.

Майкайле действительно потребовалась всего лишь пара минут, чтобы окончательно проснуться и, оглядевшись, понять, где она находится.

— Файолон, ты спятил? Немедленно отвези меня обратно, пока они там не хватились!

— Они не станут тебя искать, — заверил Файолон. — Твое место заняла Харамис, ты разве не помнишь.

— Уж Харамис-то — вылитая Младшая Дочь Богини, — язвительно заметила девушка. — Неужели ты думаешь, что она сумеет их провести? Да она ведь совершенно не знает ритуалов и к тому же уже не способна с помощью заклинаний изменить свою внешность.

— Тем не менее ее внешность изменилась — благодаря моему заговору. Заодно, с помощью другого заговора, я помог ей защититься от боли. Она совершенно ничего не почувствует, когда у нее вырежут сердце, и…

— Не говори глупости! — перебила его Майкайла. — Во имя Цветка, Файолон, сколько можно об этом! Это ведь чистая символика! Тот же самый ритуал я исполняла два года назад и, как видишь, жива и здорова!

— На этот раз настал юбилейный год, — сказал Файолон, — когда это жертвоприношение перестает быть символичным.

Майкайла резко поднялась и села на диване.

— Ну что ж, мы с тобой немедленно пойдем к зеркалу и увидим все собственными глазами, — выпалила она, — вот тогда сам и убедишься!

Ее лицо вдруг приняло озадаченное выражение; она прижала руку к груди, а затем медленно вытащила из-под одежды висящую на шее цепь.

— Что это? — Девушка держала на ладони подвешенный на цепи предмет и пристально разглядывала сверкающий серебром небольшой жезл с кольцом и тремя крыльями на конце. — Я эту штуку вижу в первый раз в жизни.

— Это Трехкрылый Диск, — произнес Узун благоговейным тоном. — Талисман Харамис, принадлежащая ей часть Великого Скипетра Власти.

— Он чем-то мне напоминает… — Майкайла нахмурилась, задумавшись, — корону нашей королевы.

— Трехголовое Чудовище, — подтвердил оддлинг. — Это как раз был талисман Ани гель — другая часть Великого Скипетра.

— А что сделалось с той частью, что принадлежала Кадии? — с любопытством спросила Майкайла, размахивая талисманом Харамис.

— Она забрала его с собой, отправляясь в глубь болот, и с тех пор ее никто и никогда не видел.

— Следовательно, мы не сможем воспользоваться этой штукой, чтобы сложить Скипетр Власти, — подытожила Майкайла, забыв на время остальные заботы. — В таком случае, что в нем проку и с какой стати он оказался у меня?

— Он оказался у тебя, — устало вздохнул Файолон, — потому что тебе его передала Харамис. Он напрямую связан с настоящей мощной магией — это тебе не какая-нибудь игрушка Исчезнувших, — так что будь с ним очень осторожна. Узун, ты сможешь ее обучить, как с ним обращаться?

— Нет. — Оддлинг медленно покачал головой. — Я об этом ничего не знаю. Им когда-то пользовалась одна только Харамис. и когда она это делала, меня не было с нею.

— А что, это действительно могущественный талисман? — спросила девушка.

— С его помощью можно даже убивать людей, — хором отозвались Файолон и Узун.

— Ох! — Майкайла с опаской потрогала талисман. — В таком случае лучше я его сниму и уберу подальше. Не такая я дурочка, чтобы экспериментировать с вещью, способной убить человека. Я сейчас вернусь, — добавила она, вставая, — и мы сразу же пойдем к зеркалу и посмотрим все, что произойдет в храме Мерет.

— Тебе, пожалуй, лучше на это не смотреть, — услышала она, выходя, голос Файолона, обращенный к Узуну.

Оддлинг ответил так резко и энергично, что Майкайла расслышала его слова, даже спустившись на несколько лестничных пролетов:

— Если я не стану смотреть, то как, по-твоему, я смогу написать подобающую балладу о ее героизме? Нет уж, хватит того, что я пропустил большую часть ее экспедиции за талисманом; на этот раз я буду смотреть все до самого конца, как бы тяжело мне ни было!

Наконец все отправились в пещеру. Майкайла шагала впереди.

— Зеркало, покажи нам принцессу Харамис, — потребовала она.

— Сканирую… — ответило устройство.

Затем появилось изображение Харамис, которой помогали спуститься с установленного на носилках кресла двое жрецов; вот у нее подогнулись колени, и жрецы туг же подхватили ее.

— Что это с ней? — взволнованно выдохнул Узун. Файолон внимательно всмотрелся в картинку.

— Она босиком, — заметил он. — Следовательно, именно сейчас она впервые коснулась земли Лаборнока.

— Ну и что из того? — недоуменно спросила Майкайла.

— С нею все в порядке, Узун. — заверил Файолон. — Просто-напросто на нее нахлынуло чувство земли по отношению к Лаборноку, а это в данном случае может только помочь ей.

— Очень сомневаюсь, — с недовернем произнесла Майкайла. — Как она может сейчас обрести чувство земли по отношению к Лаборноку, если уже долгие годы у нее нет этого чувства по отношению к Рувенде?

— Майкайла, будь так добра, помолчи немного! — вспылил юноша.

Она прикусила язык. «Что это он так раскипятился? На Файолона совсем не похоже», — удивилась девушка.

— Она снова встала, — прокомментировал Узун, — и мужественно идет навстречу судьбе.

«Он и разговаривает уже, будто балладу распевает, — подумала Майкайла. — Однако „мужественно шагает навстречу своей судьбе“ — это уж слишком!» Вслух, однако, она предпочла ничего не высказывать. Девушка не понимала, отчего ритуал на этот раз изменился, — как правило, его участники не проводили столько времени в этой комнате. «Пожалуй, лучше всего мне просто помолчать. Если я права, они сами очень скоро в этом убедятся, после чего смогут отправиться за Харамис, и я верну ей талисман… А если я вдруг окажусь не права… Нет, такого быть не может!»